Династия Шульгиных
Светлана Петровна Шульгина прослужила диспетчером в пожарной охране более двадцати лет. Она награждена ведомственными медалями «За безупречную службу» всех трех степеней. Незадолго до ее ухода на заслуженный отдых мы встретились в диспетчерской Центра управления в кризисных ситуаций Главного управления МЧС России по ЯНАО.
– А в пожарную охрану я пришла вслед за мужем Михаилом. Знаете, он пожарным работал, и мне туда тоже так хотелось, – Светлана Петровна мягко пожимает плечами. Мы сидим втроем в диспетчерской, в небольшой комнате с цветами по углам и на подоконниках, заставленной телефонами, компьютерами и еще какой-то аппаратурой. Разговаривая со мной, она успевает отвечать на звонки и печатать в компьютере.
Улыбаясь воспоминаниям, говорит, что работа суматошная, нередкие дежурства без сна и частые крупные пожары, а звонков так вообще не счесть, но что-то в этом есть. Зацепило. 20 лет прошло – не заметила и ни разу не пожалела.
Разговор прерывает очередной звонок на телефон «01». В форменной одежде МЧС с погонами старшего прапорщика диспетчер уверенным движением снимает телефонную трубку, твердым и спокойным голосом начинает беседу. Лишь глаза выдают напряжение. В этот раз все обошлось – ложный вызов. Пожарный караул возвращается в часть, а мы продолжаем разговор.
– Раньше Салехард горел сильно. Дома практически все деревянные, выезды один за другим, часто случалось несколько крупных пожаров за сутки, – вздыхает Светлана Петровна и в ее глазах появляется легкая грусть. – Ребята не успевали обсыхать, а для того, чтобы стащить с себя обледеневшие каску и «боевку», обливались в гараже горячей водой.
За годы работы диспетчером Светлане Шульгиной всего раз пришлось увидеть крупный пожар. В ту ночь в Салехарде с разницей в пять-десять минут на одной улице загорелись четыре деревянных двухэтажных дома.
На улице мороз ниже 35 и сильный ветер. Дежурный караул будил людей, спасал, эвакуировал и тушил, но сил не хватало. По общему сбору на пожар уехали муж и сыновья. Она стояла за оцеплением, не чувствуя холода, оглохшая от шума пожара, криков, видела то, что так часто слышит по телефону и рации. Сердце сжималось, когда рвались газовые баллоны, разнося горящую крышу и верхний этаж…
– Знаете, еще сложнее, когда я в смене, и происходят крупные пожары. Когда я знаю, что вся семья там, слышу их голоса по рации... Сыновья у меня ведь тоже пожарные. Бабушек у нас не было, растили с мужем вдвоем. Смены разные, так и передавали мальчишек друг другу, часто брали с собой на работу. Профессию сыновья выбрали осознанно, да мы с мужем и не препятствовали: старшему Юрию больше нравится тушить – он выбрал службу пожаротушения, а младшему Сергею больше по душе расследовать причины – он работает в испытательной пожарной лаборатории.
– Учитель она мудрый и строгий: когда надо – пожурит, когда надо – поддержит, – радиотелефонист Ольга Михайловна Иванникова, закрывая журнал учета, присоединяется к беседе. – Только вот не скажет же о себе ничего. Знали бы вы, скольким девочкам она дала путевку в жизнь, практически в каждом подразделении округа есть ее ученица.
– Конечно, при обучении стараюсь быть строгой, – о своих ученицах Светлана Петровна говорит искренне: глаза сияют теплым светом заботы. – Ведь так много зависит от нашей работы: понять, что говорит взволнованный человек, успокоить, вовремя направить подразделения, вызвать спецслужбы, а когда и подкрепления.
Я смотрю на нее с все большим удивлением: за два десятка лет у нее не появилось налета профессионального цинизма, какой обычно бывает у людей, часто сталкивающихся с людским горем. Наоборот, она искренне сострадает людям, которых никогда не видела, чувствует их боль, понимая степень своей ответственности и свой вклад в успешный исход тушения пожара.
– А знаете, какие ребята у нас? Не знаете! – в глазах Светланы Петровны сияет свет восхищения. – Самые лучшие! Мы за них переживаем: они же идут, не зная, что там. Тут как-то трое зашли вовнутрь, и газовый баллон взорвался, их там и завалило. Вот страху-то мы натерпелись. – Рассказывая, она словно заново переживает те минуты подлинного отчаяния и горя, когда гнала от себя мысли, что пожарные погибли, и, не прекращая работы, мысленно за них молились. – В рубашках родились – вышли все.
И уже в самом конце нашего разговора добавляет:
– Может быть, структура у нас такая, что нужно работать в одной команде, а, может быть, люди такие хорошие подбираются. Если команды не будет, то и работы не будет. Нельзя у нас, чтоб каждый сам по себе.
